Обитель горных ангелов. Три этюда с Монбланом

 

А обстановку для этой жизни словно «придумала» сама матушка-Земля. Или, если угодно, Создатель некогда сложил ладони, решив удержать в них, словно воду, немного человеческого покоя…

 

Ландшафт Шамони-Монблана или Верхней Савойи во Франции и вправду напоминает чашу из ладоней. А может быть, именно чашу, просторную и широкую. Горные хребты со всех сторон окружают небольшую, в 23 километра длиной, долину. 

 

Ледник, потрудившийся на славу в свою, ледниковую, эпоху, вырезал и отшлифовал это углубление. Зимой оно по краям оторочено снегом. Шамониары словно живут в волшебном королевстве, путь к которому преграждают горы и снега… 

 

Храм, который сложили великие художники

В Шамони мы поедем другой дорогой. Я хочу показать такой храм, какого вы не увидите больше нигде,— сказала Аньес Дюкро. 

 

Всматриваясь в извилистую горную трассу, Аньес управляла микроавтобусом, словно заправский гонщик. 

 

Она была из тех людей, без которых не сложилась бы слава Шамони. Вся история этого края — жизнеописание отважных и возвышенных душ. 

 

Здесь живут люди, подобные эдельвейсам, такие же выносливые и вместе с тем чуткие. Они сами красивы и ценят красоту своего края.

 

Еще один крутой подъем, затем еще — и мы выезжаем на просторную поляну, посреди которой красуется массивная постройка, напоминающая дом горного великана. 

 

Треугольный, посаженный прямо на землю фасад с колоннами из каменных блоков и высокая, стройная колокольня рядом. 

 

За колоннами — передняя стена, сплошь покрытая геометрическими пятнами по-детски ярких, свежих красок…

 

Однако стоит подойти поближе, и сказочные иллюзии рассеиваются. Это церковь, но какая! 

 

Только в недрах бунтующей души модерниста мог родиться подобный шедевр…

Аньес начинает свой рассказ о невиданном горном храме, и рассказ этот — не равнодушная скороговорка гида… 

 

Она далеко не чужда искусству, а также бунту против канонов. В 1968 году Аньес была среди бунтующих студентов Сорбонны; позже, учась в Москве, в МГУ, пыталась спасти от чрезмерно решительных «критиков» от власти картины художников-модернистов.

 

Пока звучал ее голос, я мысленно переносился в начало ХХ века.

 

Одним из первых течений модернизма стал тогда фовизм (от французского fauve — «дикий»), а его глашатаем — художник Анри Матисс. 

 

Именно благодаря его мастерству авангард сумел подняться до больших эстетических обобщений, овладеть пространством и объемом. Кстати, ему же, Матиссу, принадлежит термин «кубизм»...

 

Храм, куда мы входим, — церковь Notre-Dame de Toute Grace, Богоматери Всех Благодатей — создал в 1937-1946 годах архитектор Морис Новарина. Весь камень для строительства был добыт и обработан неподалеку, в Асси, что соседствует с Шамони. 

 

Гигантскую красочную мозаику на фасаде сложил великий Фернан Леже; внутри работали самые прославленные живописцы того времени: Анри Матисс, Пьер Боннар, Марк Шагал, Поль Бони...

 

Видимо, недаром художники-бунтари устремились тогда в провинцию, подальше от Парижа, в котором уже было тесно истинным и мнимым «ниспровергателям основ»… 

 

Только в окружении столь пустынного и причудливого ландшафта, вдали от жестких линий и надоедливых шумов большого города мог явиться этот храм. Он сооружен и расписан поистине свободными, раскованными людьми, и в архитектуре не смущает вольное смешение его стилей.

 

Еще издали фасад церкви являет совсем не канонические линии и краски. Но, приблизившись, видишь, что в нем воплощена переосмысленная мастерами нового времени прихотливая мистика Средневековья. 

 

На мозаике Леже — тысячелетние оккультные символы, знакомые алхимикам и розенкрейцерам. Здесь и «Мистическая роза» (аллегория тайны), и «Кубок чести», и «Утренняя звезда», и медальон с ликом Святой Девы…

 

Войдя в прохладный зал, первым делом ощущаешь царящую здесь гармонию цвета и форм. Роль алтарного иконостаса выполняет монументальный гобелен Жана Лурса на тему Апокалипсиса: вот «жена, облаченная в солнце», вот — своеобразный рогатый дракон… 

 

Спускаемся в подземный зал. Свет сюда проникает через великолепные витражи на библейские темы. Они тоже несут печать авангардного изыска, ибо выполнены мастерами, среди которых — Базэн и Шагал, Бони и Берко...

 

^Катрин Латам-Одибер, которая воплощает мечту французских женщин

Итак, знакомство с «зазеркальем» Верхней Савойи началось поистине волшебно. К тому же, Аньес так походила на фею — крестную Золушки…

 

Мы ждали от этого удивительного края чудес и сюрпризов — и не обманулись… Впрочем, Аньес, как настоящая волшебница и истинная француженка, знала, что чудеса не должны подавлять и перенасыщать. 

 

Зрителям необходимо время для восприятия и осмысления… Поэтому лишь на третий день мы оказались в гостях у Катрин.

 

Боссон, небольшой поселок на месте отступившего ледника, соседствует с Шамони. А вот и дом Катрин! На фоне альпийской зелени он кажется игрушечным рядом с заснеженными вершинами Альп.

 

Наверное, каждый французский художник, даже имеющий мастерскую в Париже, не раз видел себя во сне рядом с таким вот домом…

 

Чем ближе мы подъезжаем, тем сильнее одолевает предвкушение восторга. Ведь мы едем к художнице, чьей кисти принадлежат узоры на платках, составляющих «изюминку» и шарм французской моды!..

 

О своей встрече с Катрин Латам-Одибер я знал заранее; знал и о том, что она рисует узоры к текстильным изделиям — платкам-каре, шалям, пляжным полотенцам и накидкам на бедра — парео. 

 

Всю эту красоту заказывает художнице французская фирма «Гермес». Напомню, что это — имя древнегреческого бога торговли...

 

У «Гермеса» — необычайно дорогие и престижные магазины; ни одна вещь, купленная в них, никогда не выйдет из моды. Недаром к его продукции пристрастились изощренные японцы: четверть ее торговых оборотов — в Японии! 

 

При одном названии знаменитой фирмы закатываются к синему небу столь же синие глаза француженок… А потому, по дороге в Шамони ненадолго остановившись в Женеве, я решил посетить фирменный магазин «Гермес».

 

Стоял же он, как нарочно, в самом престижном, банковском районе швейцарской жемчужины, очевидно — одного из наиболее богатых и спокойных городов мира. 

 

Поэтому, шагая к своей цели, я, можно сказать, прошел психологическую подготовку: мимо пробегали великолепные «Феррари», «Лотусы», «Ламборджини» с подтянутыми, респектабельными швейцарцами за рулем. На подобных улицах только и место роскошному магазину!..

 

Понятное дело, — входя в «Гермес», я, словно герой одного мюзикла, постарался «напустить на себя богатый и веселый вид». Фотоаппарат на ремне сгибает спину, — не беда, приложим усилие и будем идти, молодецки расправив плечи! Удалось. 

 

Продавщица явно принимает меня за «своего», за покупателя, который, не торгуясь, распорядится завернуть любой понравившийся товар. Ведь здесь для многих деньги — что-то вполне условное, функциональное: сколько надо для исполнения желания, столько и достал…

 

Итак, я в магазине — шкатулке с драгоценностями, в магазине-музее... Иду вдоль выкладок, осознавая, что вряд ли куплю даже футляр от любой из предлагаемых вещей. Но погулять в «Гермес» не заходят; я прошу продавщицу показать мне что-нибудь попроще… и подешевле.

 

Оказывается, здесь для этого понятия — своя точка отсчета! Проводив меня в дальний отдел, любезная продавщица показывает изящный кожаный браслет с квадратной серебряной бляхой. Цена? Всего 520 евро! Действительно, копейки, когда рядом стоит сумочка, сделанная и названная в честь известной киноактрисы Джейн Биркин, ценою в несколько тысяч!..

 

Браслет, конечно, возвращается на прилавок.

Освобождаюсь от тягостного плена дорогих и изысканных вещей. Так и не найдя платков «от Катрин», а вернее, чувствуя легкое смятение после знакомства с ценами «Гермеса», толкаю стеклянную дверь — и вновь оказываюсь на набережной Роны. Подальше от рассчитанного искушения, от возбудителя опасных страстей, столь же точного и хорошо рассчитанного, как швейцарские часы!..

 

С чего начинала фирма «Гермес»? С изготовления седел и конской сбруи для французской знати. Было это уже лет полтораста назад. Кожа… Запах кожи… Властный, выразительный запах солидной кожаной мебели, лайковых плащей и перчаток, сидений автомобилей. Кожаная сбруя смиряла неукротимых скакунов. 

 

Кожа — символ богатства, властвующего над миром. Может быть, в столь символичном занятии предков корень вашего успеха, господин Жан Луи Дюма, президент «Гермеса», фирмы, занимающей пятую строчку в мировом списке законодателей товарной моды?..

 

Но, скорее, сила «Гермеса» в ином. Фирма стала признанным меценатом, помогающим сохранить старинные традиционные ремесла. Она дает работу множеству искусных мастеров, перед которыми я мысленно снимаю шляпу. Как я узнал позднее, кожу для того самого браслета выделали южноамериканские индейцы, а серебряную бляху изготовили туареги Сахары…

 

Слава Богу, что не безымянна в этом ряду Катрин Латам-Одибер.

В ее рабочей мастерской под потолком развешаны те самые легендарные платки, которыми гордятся уже более полувека самые знаменитые и влиятельные женщины мира. Платки натянуты на каркасы таким образом, чтобы можно было полностью любоваться их рисунком. 

 

Вот так представление! Приятно сознавать, что, кроме тебя, его видели весьма немногие. Даже в самых модных журналах никогда не выставлялся напоказ фантастический узор, — а тут сразу добрый их десяток кружит над головой диковинными птицами!.. 

У окна — мольберт с чистым листом бумаги. Через некоторое время руки альпийской художницы начнут колдовать над новым сюжетом. 

 

Но увы, теперь не над каре (так называют только платки строго квадратной формы 90 на 90 сантиметров), а над пляжными полотенцами. Конечно, заказчику — «Гермесу» — виднее…

 

Мы возвращаемся на веранду где знакомимся с Даниелем Одибером, мужем Катрин. 

 

Здесь, в Шамони, вспыхнула любовь туристки-парижанки к альпийскому гиду — и осталась Катрин навсегда жить на зеленом альпийском лугу у подножия Монблана, у вечного источника вдохновения.

 

А какой замечательный дом построил Даниель! Летняя веранда похожа на горный приют…

 

Идея узорных платков возникла у модельеров «Гермеса» 70 лет назад, и уже спустя короткое время ни одна из кинозвезд не могла представить свой гардероб без каре. Мерилин Монро, Одри Хепберн, Грейс Келли — все они красовались в таких платках перед миллионами поклонников. 

 

Об этом рассказывает Катрин, перелистывая специальные тетради с эскизами. Ни книг, ни каталогов «Гермес» не выпускает, чтобы нельзя было скопировать рисунок. 

 

Что интересно, — рисунок платка не является веянием моды; он сам ее диктует! Ведь мода быстротечна, а работа над магическим шелковым аксессуаром может длиться два-три года…

 

Как же все это происходит? А вот как. Сначала Катрин получает заказ от руководства фирмы: пришло время дать новое удовлетворение женским капризам, а заодно — опустошить мужские кошельки.

 

Катрин вдохновенно приступает к новому рисунку: в ее распоряжении большое количество альбомов со всего света, да и сама она немало попутешествовала. В среднем, пятнадцать дней она работает над первоначальным макетом, затем показывает работу своему патрону из «Гермеса». 

 

Если сюжет понравился, — рисует эскиз на бумаге в размере один к одному. Затем работа снова предоставляется для замечаний. Лишь после этого Катрин берется за гуашь, смешанную с водой.

 

Основная работа над узором продолжается до 600 часов! Затем труд мастерицы попадает к граверу. Он на 12 пластиковых планшетах гравирует контуры нового рисунка; по планшету для каждого оттенка цвета… Потому-то и заложена в платках столь необыкновенная цветовая насыщенность, что даже спустя десятилетия они выглядят, как новые! 

 

А есть еще и уникальные образцы, которые делаются с помощью 35 цветовых трафаретов! Такой метод называется шелкографией, а придумали его еще в древнем Китае… Однако над последней стадией работы Катрин уже не властна: ее осуществляют другие специалисты, которые и выбирают тона по своему усмотрению.

 

— Порой их решение мне нравится, оно лучше, чем то, что я себе представляла. Иногда мне кажется, что можно было бы что-то изменить; но ведь мое дело — работать классическими красками, а при производстве платка тона неизбежно становятся несколько другими, — говорит Катрин. 

 

— Зато уж с гуашью я делаю то, что хочу! Готовлю маленькие чашечки, размешиваю в них краску с водой — ровно столько, чтобы этой смеси хватило на всю работу…

 

По мнению Катрин, ни один женский возраст не способен устоять перед каре. Мужчина всегда с радостью покупает женщине такой платок — еще и потому, что подруга всегда сможет обменять один каре на другой, если ей вдруг не подошла расцветка. Хотя и редко такое бывает... 

 

Серия с одним рисунком, как правило, не ограничивается определенным количеством изделий. Тираж может быть и тысяча, и десять тысяч, — в зависимости от решения менеджеров. Бывают необычные заказы: скажем, в 1980 году Катрин разработала макет платка для женского персонала авиалиний «Эр Франс».

 

Что вдохновляет ее на прихотливые, сказочные сюжеты? Возня на кухне, вдохновение во время резки овощей, — шутит Катрин, посматривая в сторону Даниеля…

Ее авторскую подпись на каре не сразу и найдешь. Она расписывается там, где ей понравится, но всегда в том месте, где это не будет мешать рисунку. Так что, если вам попадется диво-платок с подписью «Латам», знайте: автор этого шедевра — героиня нашего рассказа...

 

О судьбе своих изделий Катрин почти ничего не знает. Лишь иногда увидит какое-нибудь из них в известном журнале. А однажды узнала свой каре на Катрин Денев... Наверное, в такие минуты в душе Катрин звучит одна из задушевных французских мелодий.

 

Для своей коллекции художница бесплатно получает один — авторский — платок из каждой серии, остальные же может покупать с тридцатипроцентной скидкой.

 

… По моей просьбе Катрин выходит на лужайку и показывает, как правильно завязывать пляжную накидку — парео... Горный ветерок подхватывает легкий шелк; на фоне величественных Альп Катрин кажется Золушкой, примеряющей наряд принцессы. Сказка продолжается…